Беседы с владыкой Марком на первой неделе Великого Поста

С 9 по 12 марта, на первой неделе Великого поста, в Будапешт с архипастырским визитом прибыл управляющий Венгерской епархией Русской Православной Церкви архиепископ Марк (Головков). Владыка принял участие в чтении Великого покаянного канона святого Андрея Критского в четверг в Успенском соборе, в пятницу он служил Литургию Преждеосвященных Даров в приходе преподобного Сергия Радонежского на ул. Лендваи, в субботу – Божественную Литургию в день памяти святого великомученика Феодора Тирона в Успенском соборе. Кроме того, как всегда,  владыке Марку пришлось решать массу текущих вопросов Венгерской епархии. Как и во все прежние его визиты, график его работы был заполнен до отказа. И тем не менее, владыка, как и прежде нашел время для беседы с верующими. Далеко не все могли посетить богослужения в эти три дня и пообщаться в владыкой лично, многие пока не ходят в храм вообще. Но как верующим, так и только интересующимся вопросами веры со стороны важно общение с человеком, опыт которого может помочь нам в решении вопросов, зарождающихся в нашей душе. Темой наших бесед с владыкой Марком на этот раз стали взаимоотношения священника и прихожан, особенности священнического служения и духовного окормления верующих.

Беседы  вела Екатерина Варади

Часть 1. Священник: святой отец или обычный человек?

Е.В.: Владыка, вопросы, которые нам хотелось бы с Вами обсудить, касаются прежде всего взаимоотношений мирян – то есть верующих, посещающих  храм – со священниками. Получается, что люди, приходящие в храм впервые, даже мало еще что зная о церковной жизни, все равно очень быстро понимают, что Церковь – это другой мир, совершенно другая жизнь. Соответственно, они воспринимают священника как человека, способного указывать им путь к Богу;  но в то же время священник – это вроде бы и обычный человек. И очень часто здесь  возникает некая двойственность. С одной стороны, в храме священник – это пастырь; с другой – непонятно, как с ним обращаться во «внерабочее» время – когда мы находимся не в храме. Тем более это касается зарубежных приходов, где нас мало. Скажите, пожалуйста, каковы должны быть взаимоотношения священника с прихожанами, чем они отличаются от взаимоотношений «обычных» людей, и на что здесь нужно обращать внимание?

Владыка Марк: Священник, с одной стороны, – это обычный человек, потому что все мы люди, и у каждого человека есть грехи и слабости, и  священник тоже – слабый, грешный человек. Неслучайно священник постоянно повторяет в молитве перед причащением слова: «от них же первый есмь аз» – то есть называет себя самым главным грешником и говорит это открыто, не стесняясь. Ведь эта молитва читается перед всеми людьми. Священник не только читает ее для готовящихся ко Причащению. Она касается в первую очередь и его самого. Эта молитва и самого пастыря. Уже это говорит о том, как Церковь воспринимает личность священника. Но помимо этого, священник – это человек, который получает Божественную благодать, освящается ею. Само слово «священник» происходит из греческого языка, корень этого слова тот же самый что и у слова «святость». В истории Церкви был святой, преподобный Савва Освященный, которого называли Освященным потому, что он был одним из первых монахов, являющихся носителем священного сана. Понимание этой составляющей, этой связи священника с понятиями святости и святыни  должно быть присуще каждому человеку. Какие здесь мы видим проблемы? Иногда бывает так, что люди забывают о том, что священник – это тоже человек из плоти и крови, человек с какими-то немощами; люди нередко идеализируют священников, очаровываются, а потом, видя проявления, свойственные обычному человеку, подверженному искушениям, разочаровываются и говорят:  «Как же так, ведь это же священник! Как он так может!», не обращая внимания на самих себя, забывая о себе. При этом человек оправдывает себя так – ну ладно, я-то всего лишь мирянин, а он  священник! Почему он смотрит телевизор или, к примеру, пьет коньяк или вино? Как же так? Но мы должны ясно понимать, что природа человеческая одна и та же у всех, слабости присущи всем людям. И когда мы одни требования предъявляем к себе, а другие – к священнику, это не совсем правомочно. Как будто миряне сделаны из другого теста! Все мы сотворены Богом. Священник, хотя он и является носителем Божественной благодати, тоже обычный человек. С другой стороны, можно видеть такое панибратство, отношение вроде: ну, подумаешь, священник! Все они люди, все у них то же самое, только носят бороду, одевают рясу и совершают богослужения. То есть такой приземленный подход. Он все более преобладает  в наше время. Если раньше люди относились к священникам очень уважительно и трепетно, уступали место в общественном транспорте, оказывали предпочтение в магазинах, то сейчас люди более склонны ко второй модели поведения, когда священник воспринимается как обычный человек, иногда даже с осуждением – мы, мол, работаем, а он за наш счет живет. При этом чувство сакрального, священного не вмещается в эти рассуждения. Люди не понимают, не думают, какова миссия священника. Священник – это человек, получивший Божественную благодать, человек, который имеет право учить и вразумлять. Иногда можно слышать такие слова: зачем мне нужно связываться со священником, зачем мне посредник или советчик? Я все сам знаю, если нужно, я сам у Бога спрошу, сам Богу исповедаюсь. Но мы и не говорим, что священник является посредником. Душа каждого человека открыта Богу, каждый человек может молиться Ему, исповедовать Богу свои грехи – да это, собственно, содержится и в наших православных молитвах.  Но, когда мы одни, мы часто себя слишком жалеем, поэтому и нужны священники, которые являются не посредниками, а свидетелями – свидетелями нашей исповеди, свидетелями наших борений, немощей и падений или, может быть, наших подвигов. Священник может нам что-то подсказать, причем его советы идут не только от его опыта, это не только человеческое; в той мере, в которой священник молится Богу, предстоит перед Богом, он получает озарения свыше. И нужно воспринимать благословение священника как благословение Божье. Любой священник может сказать, что в каких-то ситуациях он оказывается в затруднении: что сказать? И вдруг ответ приходит свыше. Мы верим, что таким образом Господь нам подсказывает и показывает через наше недостоинство путь, которым нужно идти. Конечно, бывает, что и священники ошибаются, ведут себя неправильно. Тем не менее, священник есть проводник Божией благодати. Поэтому не помешает взять у священника благословение, потому что через него мы получаем благословение Божие. Конечно, священники являются «продуктом» своего времени, своей эпохи, и сейчас мы часто сетуем на то, какие у нас священники, нам хотелось бы, чтобы они были более духовными.

Е.В.:Ну, нам бы нужно было бы прежде всего посмотреть на себя…

Владыка Марк: Да, конечно. Откуда берутся священники – не из безвоздушного же пространства! Они приходят из народа, переживают все те же трудности и испытания, которые переживают люди, их поджидают те же искушения и соблазны, поэтому священникам нужно сочувствовать, им нужно сострадать, а не пытаться их равнять под какой-то свой идеал священнослужителя. Христос говорит о том, что, когда мы делаем доброе дело кому-то – любому человеку,- мы тем самым делаем доброе дело самому Христу. В еще большей степени это относится к доброму делу, оказанному священнику,  если ему нужна помощь. Он за нас и помолится, и мы верим, что его слово имеет силу ходатайства перед Богом. Я только недавно приехал с Кипра. Наш священник, который служит там в составе Кипрской Церкви, в Лимассольской митрополии, рассказывал о том, с каким уважением относятся киприоты к священнослужителям. В частности, вот такой пример: этот батюшка уже несколько раз летал домой, в Россию, и у него ни разу не взяли денег за перевес, хотя однажды у него было 20 килограммов лишних. В России, в Венгрии, в других странах, могут, конечно, что-то простить – но никак не двадцать килограммов. Видите, какое оказывается уважение священнику!

Е.В.: У меня был подобный опыт, когда я везла целый чемодан икон как раз с Кипра. Это были иконы для нашего храма. Там, конечно, и перевес был, и, когда таможенники просветили мой чемодан, они меня остановили и спросили – вы что, торговать будете? Я ответила, что нет, конечно, это для храма, причем меня это предположение даже где-то возмутило, потому что я не представляла себе, что это может со стороны выглядеть таким образом. И они молча меня пропустили, даже с уважением. А ведь я простая мирянка! В то же время, когда мы везли иконы на поезде, венгерская таможня конфисковала их, поскольку они не были задекларированы. Затем эти иконы были уничтожены – хотя это была простые типографским образом изготовленные иконы, и никакой ценности как предметы старины и искусства они, с точки зрения таможни, не представляли.

Владыка Марк: Да, это говорит о том, что в европейских странах, включая и Россию, все-таки было утрачено доверие к Церкви, к священству. Это следствие антирелигиозной пропаганды, когда всячески выставлялись недостатки и слабости священников, когда людям пытались навязать мнение, что священник – это тунеядец, который живет на шее верующего народа. Вследствие этого правильное отношение к священникам было утрачено.

Е.В.: Мне кажется, что утрачено было не только правильное отношение к священникам, но и само ощущение сакрального. Если обратить внимание, то сейчас во всех средствах массовой информации, в рекламе, даже в обиходном языке используются слова, которые приемлемы были бы в духовной практике. Когда с экрана звучат такие выражения, как «самое светлое, что может быть в вашей жизни», « настоящее искушение», «это самое святое» – а показывается, к примеру, чашка с дымящимся кофе или плитка шоколада, это говорит о девальвации понятий святости и святыни. Люди часто не представляют себе, что сакральное действительно существует, а за спиной священника есть что-то, что не ограничивается понятиями материального мира.

Часть 2. Священник: посредник между нами и Богом или свидетель нашей духовной жизни?

Е.В.Владыка, если вернуться к вопросу об исповеди –  Вы сказали, что священник – это свидетель. Мы знаем, что исповедь – это таинство, что грехи прощает, отпускает не священник, а непосредственно Господь Бог. Но если это попробовать перевести в более обычные слова, чтобы было понятнее: Господь Бог видит мои грехи, Он знает, что я в них каюсь, но мне нужно сделать шаг, преодолеть стыд, неудобство – ведь мне приходится  подходить и практически чужому человеку рассказывать самое сокровенное. Этот шаг – то, что мы его делаем, преодоление себя – может быть, это и является самым главным в таинстве исповеди?

Владыка Марк: Преодоление себя – это, безусловно, самое главное. Другое дело, что исповедь – это еще не есть покаяние. Это первый шаг к нему. Покаяние – это изменение ума,  сознания и изменение нашего отношения ко греху. Но первый шаг – это раскаяние в том, что мы сделали. Исповедь – это подтверждение нашей решимости не смиряться с грехом, а бороться с ним. Когда человек, преодолевая стыд за содеянное, говорит о том, что он сделал, чем согрешил и выражает твердое желание бороться изо всех сил с грехом.

Е.В: Скажите, пожалуйста, как бы Вы посоветовали строить исповедь? Можно называть грехи, которые я за собой знаю – к примеру, осуждение, раздражение. Или можно каждый раз описывать ситуацию – что, как и  почему произошло.

Владыка Марк: Надо называть грехи. Описывать грехи не нужно. Это можно делать только в тех случаях, когда у человека возникают сомнения, как поступать, чтобы не попадать в ситуации, которые вновь приведут к греху. Или священник может спросить, почему это случилось, для того, чтобы попытаться оградить исповедующегося от какой-то конкретной греховной ситуации. А вообще, на исповеди не нужно описывать детали, потому что они являются частностью, а не главным.

Е.В.:К сожалению, иногда складывается так, что священник, к которому прихожанин  ходит на исповедь, в частной жизни начинает вести его не совсем в ту сторону. К примеру, начинает делать и говорить такие вещи, которые не совпадают с Евангелием. Что делать в такой ситуации, как себя вести? Это может быть очень тяжело –ведь человек может постоянно общаться со священником, особенно в зарубежных приходах, где все друг друга знают и входят более менее в один круг общения.

Владыка Марк: Я считаю, что можно и подсказать батюшке, поговорить с ним, спросить- как же так, это ведь неправильно…

Е.В.: То есть это можно, и вполне допустимо?

Владыка Марк: Конечно. Ведь священник – это не священная корова, не безгрешное существо, он человек и может ошибаться в силу тех или иных причин. С нашей стороны это будет проявлением заботы. Но, конечно, делать это нужно не публично, не при всех, чтобы не ронять авторитет священника. Если священник правильно все понимает, он должен с благодарностью отнестись к подобным словам, произнесенным из добрых побуждений. Или священник может объяснить нам, что наше мнение о нем ошибочно, объяснить свое поведение – а то ведь очень часто бывает, что мы совершенно неправильно истолковываем поведение окружающих нас людей и рисуем себе такие картины, которые не соответствуют действительности. Иногда наше мнение базируется на искаженных представлениях или даже на слухах, на клевете.

Е.В.: В утреннем молитвенном правиле есть молитва, в которой мы молимся за своего духовного отца. Скажите, духовник и духовный отец – это ведь одно и то же?

Владыка Марк: Да, это так.

Е.В.: Объясните, пожалуйста, чем отличается духовник – или духовный отец – от священника?

Владыка Марк: Духовник или духовный отец – это человек, которому мы исповедуемся более или менее регулярно и человек, которого мы считаем своим духовным наставником. Просто священник – это батюшка, от которого мы можем принимать Святые Тайны, но которого мы не считаем главным наставником в нашей жизни. Духовник же – это наш наставник, молитвенник за нас перед Богом.

Е.В.: Относительно духовника я читала, что, если мы избираем себе духовного отца, то отказываемся от своей собственной воли и, соответственно, должны принимать и исполнять все, что нам скажет духовник. Только тогда это будут настоящие отношения духовного отца и духовного чада. Насколько это применимо в мирской жизни или это все же сугубо монастырское понятие?

Владыка Марк: Знаете, в этом определении есть перенесение в мирскую жизнь принципов монастырской жизни. Во-первых, полностью отказываться от своей воли  мирян никто не призывает.  Более того, даже люди, которые живут в монастырях, и они тоже должны принимать какие-то решения самостоятельно. Сейчас почти не осталось той древней практики, которая существовала в очень небольших монастырях – там монахи полностью отрекались от своей воли, исповедовали свои помыслы и хранили строгое послушание словам духовника. Господь призывает человека к свободе, другой вопрос, что мы к этой свободе часто не готовы,  поэтому для того, чтобы возрастить в себе духовную свободу, нужно послушание. Но здесь имеется в виду послушание в главных, принципиальных вопросах. А люди очень часто спрашивают о деталях, частностях, незначительных подробностях, а в принципиальных вопросах как раз поступают так, как они считают нужным. Но ведь невозможно каждый раз у духовника спрашивать конкретные мелочи – что мне съесть, куда мне пойти – в тот храм или в другой – или что надеть. Не нужно загружать священников такими мелочами, тем более, что священники, как правило, люди очень занятые. Если брать наших православных пастырей, то их служение требует много времени и сил, большинство из них еще и обременено семьей. Поэтому очень непросто бывает, если на священника обрушивается весь этот шквал ненужных вопросов. Рано или поздно он в них просто утонет и будет бежать от таких духовных чад. Во всем должна быть мера. И, конечно, неправильно говорить, что человек должен совсем отказаться от своей воли. Да, нужно соблюдать благословение в вещах принципиальных, но быть послушным вовсе не означает советоваться по поводу каждого шага. Бог каждому из нас дал свободу, Он призывает нас к взрослой духовной жизни, и, даже выбирая себе духовника, мы не отказываемся от этой свободы и своих обязанностей.

Е.В.: Значит, получается, что наличие духовника не обязательно? Я могу ходить в храм, принимать Таинство Святого Причастия и другие таинства, но при этом не иметь духовника.

Владыка Марк: Да, это возможно, к тому же святитель Игнатий Брянчанинов говорил, что уже в девятнадцатом веке не хватало настоящих, мудрых духовников. Мы можем только подписаться под каждым его словом. Ситуация с тех пор не улучшилась. Одно время существовала даже мода на духовников, считалось, что у человека обязательно должен быть духовный наставник. Но уже совсем другой  вопрос – насколько человек действительно слушался своего духовного отца. Важным считалось обязательно обзавестись таким наставником, причем лучше всего – в монастыре, да еще желательно, чтобы он был постарше, чтобы про него можно было рассказать, что, мол, у меня духовник – старец. Или, если это был известный духовник, чтобы можно было с гордостью рассказывать о нем знакомым. Но вопрос не в том, кто духовник, хотя и это, конечно тоже имеет значение, чтобы не получилось так, что слепой ведет слепого. Важно, насколько ты стараешься руководствоваться его советами, чтобы идти к спасению. Все не ограничивается просто знакомством с каким-то священником, с которым можно поговорить, пообщаться, поздравить друг друга с праздником. Нужно, чтобы все не ограничивалось знаками внимания и хождением в гости. Самое главное – чтобы человек реально старался над собой работать и слушался советов своего духовника. Вот тогда это будут настоящие отношения. Если же мы являемся непослушными детьми, то родитель может и отказаться от таких чад. Знаете, как, бывает, лишают родительских прав – а здесь можно лишиться прав на сыновство.

Е.В.: Владыка, что делать, если прихожанин имеет духовника – или считает, что его имеет,- и духовник этот находится не здесь, а где-то далеко. Ведь здесь у нас выбор невелик, поэтому если у человека есть духовник, и это не приходской священник, то, значит, это духовник откуда-то издалека. И то, что говорит духовник, не совпадает с тем, что говорит приходской священник, даже идет вразрез с данной приходской практикой. К примеру, духовник говорит, что причащаться часто нельзя, а приходской священник – наоборот, посылает на Причастие два дня подряд. И что здесь делать – не идти же «стенка на стенку»? Как прихожанину в этом разобраться?

Владыка Марк: Если есть духовник, которому вы доверяете, в действиях и словах которого вы действительно видите волю Божию, ему следует давать приоритет. Но вместе с тем, не нужно вступать в конфликт с приходским священником. Человек сделает плохую услугу своему духовнику, если от его имени будет препираться со своим священником. Такое бывает, конечно, особенно за границей. Я встречался с разными ситуациями. Были случаи, когда священник был неправ и вел себя неблагоразумно. Вот, например было такое– священник сказал верующим съесть благословенный хлеб на ночном всенощном бдении, когда буквально через два-три часа нужно было причащаться. Прихожане есть отказались, а священник проявил упорство, пытаясь авторитарно, ради собственного утверждения заставить прихожан исполнить свою волю. Бывали случаи, когда некоторые авторитарные духовники пытались умалить авторитет приходского священника, привязать к себе людей, создать нечто вроде собственного культа. Я знал случай, когда люди ездили в паломничества к такому священнику, исповедовались у него,  передавали ему деньги регулярно. Конечно, это не способствовало нормальному общению приходского священника с общиной. Священник был в ней неким чужаком.  Но через некоторое время все встало на свои места, прихожане поняли, что их отношение к священнику было неправильным. Обычно сам авторитарный священник своими поступками приводит к такому концу, и люди прозревают. Человек пытается показать, что он провидец, старец, обладает определенным дерзновением перед Богом, но это не вполне соответствует действительности и становится очевидным для окружающих. Ситуации бывают самые разные. Надо просто вести себя тактично и без крайней нужды не «сталкивать» священника и духовника. Некорректно говорить священнику, к которому вы постоянно приходите на богослужения и у которого исповедуетесь: «Вот Вы – временный отец, как бы отчим, а настоящий отец у меня – там где-то, и во всех вопросах я буду слушаться только его». Это, конечно, оскорбит священника и не будет способствовать нормальной пастырской работе.

Е.В.: Владыка, я так понимаю, что доверие к священнику – это вовсе не обязательная вещь. Скажем, может сложиться ситуация, что человек не принимает священника, его образ жизни, его образ мыслей; духовно священник может не быть близок человеку, но, тем не менее, это не должно никоим образом мешать нормальной церковной жизни. То есть,  можно священнику не доверять, но при этом спокойно ходить в храм, исповедаться, причащаться…

Владыка Марк: Да, конечно. Если в больших городах в православных странах можно найти себе храм, священника для духовного общения, то за рубежом это сделать трудно, поэтому нужно довольствоваться тем, что есть.

Е.В.: К сожалению, часто случается, что, когда люди только что приходят в Церковь и, не дай Бог, происходит какой-то конфликт со священником или он их чем-то обижает, как они считают,  они после этого вообще перестают ходить в храм. Здесь священник становится как бы заложником ситуации – нужно как-то окормлять людей, и при этом не отвести от храма. Это ведь огромная ответственность – каждое слово, каждый шаг могут привести в Церковь,  но и увести от нее. И священник несет этот огромный груз ответственности на себе.

Часть 3. О прозорливости, старцах, чудесах и о нашем родном доме

Е.В.: Владыка, в Ваших словах прозвучало слово «старец». Вокруг этого понятия сейчас ведется очень много дискуссий в православных средствах массовой информации. Поиск старцев – это прямо бич современной эпохи. Может быть, это всегда так было, но сейчас это внове. В прошедшие десятилетия старцев никто не искал, а если и искал, то никто ничего не знал об этом. Сейчас же множество людей занимается поиском старцев. Что же такое «старец» – понятно, что это не просто старый священник, но тогда кто же?

Владыка Марк: Слово «старец» приобрело у нас некое священное звучание. В греческом словоупотреблении старец – это просто старший монах в келье. В монастыре есть игумен, а в небольшом скиту – старец, и у него есть несколько послушников. Это особо не связано с его духовным опытом. В русском же современном словоупотреблении «старец» – это человек, во-первых, святой жизни, а во-вторых, прозорливый.  Люди начитались книг про старцев Оптиной Пустыни и, увидев старого священника, начинают гадать – а это старец или не старец? Конечно, есть люди очень духовные, которых можно называть старцами, но их единицы, а прозорливых еще меньше. Когда отца Кирилла (Павлова), настоящего, кстати, старца, спросили, знает ли он в Лавре старцев, он ответил: «Стариков – знаю, а старцев – нет». Важно понимать, что старец – это явление исключительное. Кроме того, не нужно гадать, старец ли этот священник или не старец, а то можно довериться человеку, который может просто ошибиться, или даже спровоцировать его на проявление несвойственного ему дерзновения – к примеру, пророчествовать от себя. Ну и в результате человек может что-то сказать сам от себя, а оказывается, что все не так. Неправильно думать, что какие-то сложные и важные вопросы можно решить только по благословению старца. Ведь Господь всем нам тем или иным способом дает возможность решения разных вопросов – через священника, через наших близких, через само течение нашей жизни Он дает подсказку, как нам поступить в той или иной ситуации. Часто люди думают: «вот, найду старца, и он мне все-все скажет». Это неправильный подход, который говорит о неверии в Промысел Божий. Разве люди, живущие в разных странах, где, например, вовсе нет старцев, не могут узнать волю Божию, разве она им не открывается? Конечно, думать так неправильно! Сейчас слишком много ажиотажа вокруг священников, которые старцами не являются. Человек может быть доброй  христианской жизни, труженик – но он не является ясновидящим! Да и ведь даже прозорливому человеку что-то открывается, а что-то – нет. Господь что-то ему не открывает. Я вспоминаю случай с одним священником. Все вокруг считали его старцем. А он сам говорил про себя, что никакой он не старец, не святой и не прозорливый. Тем не менее, люди мне рассказывали, что он им очень помогал – кому-то дал очень полезный совет, одному очень известному человеку помог решить проблему с дочерью. Его дочь ни за что не хотела иметь детей. А этот батюшка посоветовал, чтобы она во время еды не смотрела телевизор. А она действительно имела привычку смотреть телевизор, когда кушала. И вся агрессия, которую она там видела – убийства, преступления – привели ее к такому решению не иметь детей. Она этого совета послушалась, и сейчас у нее уже трое детей. А с другой стороны, с этим же священником произошел такой случай. К нему приехала жена одного батюшки, стала задавать какие-то вопросы. А он ей сразу: «Оставайся в монастыре, трудись, молись», не разобравшись в ситуации. А потом к нему приехал священник – муж этой женщины и спрашивает: «Батюшка, к Вам тут приехала моя жена. У нее девять детей. Мне что, так нашему владыке и сказать, что Вы ее в монастыре оставили?» А тот скорее эту женщину вызвал и зашумел на нее: «Да ты что! Ты меня неправильно поняла! Езжай домой скорее!» История этого священника – типичный пример насильственной идеализации, которая, к сожалению, встречается довольно часто. Сам человек себя старцем не считает, а вокруг него кипят страсти по поводу его старчества. И ему, бедному, насильственно придают облик старца! Представляете, какой это ужас – ты что-то сказал, а вокруг тебя все считают, что это обязательно должно сбыться. А если не сбудется, начнут говорить: «Никакой он не старец!» И ты же будешь и виноват, и тебя с этого пьедестала стащат! Поиск старцев, в частности – это стремление к чуду.  Помните, как в советское время говорили: вот построим коммунизм – и все будет! Так и здесь: главное – найти старца, он все скажет, и все будет хорошо. Конечно, мы знаем святых – преподобного Серафима Саровского, Оптинских старцев, и они порой говорили совершенно удивительные вещи. Но все же чудо – явление исключительное в нашей жизни. Хотя вся наша жизнь и есть чудо. Господь так мудро все устроил, что именно поэтому явных чудес  мало вокруг. Господь так логично ведет нас по нашей жизни и все настолько промыслительно в ней, что и не нужно в это вмешиваться.

Е.В. Мне кажется, что чудеса скрыты в простых ежедневных вещах, другой вопрос – видим мы это или нет.

Владыка Марк: Конечно, это так. Не нужно быть близоруким, надо обращать внимание на каждодневно повторяющиеся события, а не ждать чего-то неординарного и сверхъестественного.

Е.В.: Я хотела спросить о следующем:  если я правильно понимаю, Православная Церковь учит,  что искать старцев только ради прозорливости нельзя – практически ведь это то же самое, что идти к гадалке? И те святые, которые имели дар прозорливости, далеко не всегда говорили приходящим к ним то, что им открылось…

Владыка Марк: Да, потому что это могло быть не во благо этому человеку. А может быть, что-то и не открылось – ведь Господь открывает не все о человеке. И святому это было для смирения, чтобы он не думал о себе, что он ясновидящий или пророк. Господь что-то открыл ему, а что-то не открыл, чтобы он понимал, что он простой смертный человек. А кому-то будущее знать вообще неполезно. Зачем? Может, человек руки опустит, будет отчаиваться.

Е.В.: Я, к примеру, очень боюсь предсказаний будущего. Потому что вот скажут мне что-то, может этот человек еще и не прав, а вся моя жизнь будет искалечена ожиданием того, что мне предсказали, я буду на это настраиваться. К примеру, вокруг Ванги был болезненный ажиотаж, она предсказывала людям, что и когда конкретно с ними случится, когда у них будет горе – и оно происходило, хотя люди старались всячески от него защититься. Если горе будет, то оно так и так случится, зачем портить себе все оставшиеся годы?

Владыка Марк: Конечно. Может, все мы умрем – ну и что? До этого нам все равно нужно жить.

Е.В.: Владыка, я хотела бы задать Вам один последний вопрос, который по теме выходит за рамки вопроса о взаимоотношении священника с прихожанами. В свое время мне его задали, и я не нашлась, что ответить. Это было, когда я только начала ходить в храм. У меня была одна знакомая, тоже живущая здесь, в Будапеште. Ей было далеко ехать до православного храма, и она заходила помолиться в католический. А я не могла, хотя жила в то время вообще за городом. Но мне в католическом храме было неуютно, я туда ходить не могла. И она мне говорит: «Я тебя не понимаю. Какая тебе разница – католический храм или православный? Мы ведь все верим в одного и того же Христа. Ты что, когда в храм приходишь, думаешь, что вот тут – Патриарх, а там – Папа? Ты же не им молишься, а Богу!» В тот момент я не смогла ей ничего ответить. Сейчас, пожалуй, я уже смогла бы сформулировать свою позицию. Но мне очень хотелось бы узнать, что Вы думаете по этому поводу. И вопрос этот, я думаю, довольно актуальный для православных, живущих в инославной среде.

Владыка Марк: На этот вопрос может быть много ответов. Действительно, все мы верим в одного Христа, но духовная жизнь у нас все-таки разная. У нас много общего – вера в Спасителя, в Богоматерь, в святых, но разные и духовная практика, и богословие. Раньше Православная Церковь была под сильным влиянием Католической Церкви, сейчас Католическая Церковь активно изучает православных отцов. Но многие православные не могут принять Католическую Церковь на уровне интуиции, им некомфортно в католических храмах, душа их не принимает, она не может в них успокоиться. В наших православных храмах, не важно, где они находятся и какие они – в городе  или в деревне, в золоте ли они или это простая деревянная церквушка, даже не важно, русский это храм, греческий или сербский, – везде одна и та же атмосфера. Недаром мы говорим – кафолическая Церковь. Это значит одна и та же, тождественная в любой точке земного шара. Мы говорим это о Церкви, но то же мы можем сказать и о храмах – везде мы чувствуем одну и ту же Благодать. Когда мы заходим в католические храмы, там чувствуется какой-то холод. Даже такой пример: Казанский собор в Санкт-Петербурге был выстроен по образцу храма Петра и Павла в Риме. И  если входишь в петербуржский Казанский собор и в римский собор Петра и Павла, то чувствуешь себя по-разному. В римском соборе нет чувства, что это наш родной дом. И я думаю, что очень многие люди, не зная тонкостей богословия и духовной жизни, чувствуют это  своим сердцем. Они ощущают, что это не их духовный дом, и молиться там им некомфортно. При всем уважении к католикам – это все же не наш дом.

Е.В.: Владыка, огромное Вам спасибо за беседу и за то, что Вы вновь уделили нам столько времени. Благословите!

Владыка Марк: Бог благословит.