Первый русский храм на территории Венгрии был построен в XVIII веке в Токае, где располагался русский казачий гарнизон: там на арендованных русскими царями землях казаки собирали и обрабатывали виноград, который затем перевозили в Санкт-Петербург. Храм сохранился до наших дней.

Еще один русский храм появился в самом начале XIX века в предместье Будапешта Иреме, на месте кончины великой княгини Александры Павловны Романовой, дочери российского императора Павла I. Александра Павловна была замужем за регентом-правителем Венгрии Иосифом Габсбургом. Это был династический брак представителей двух правящих императорских фамилий и один из самых светлых моментов венгерско-российских отношений. Безвременная кончина Александры Павловны в 1801 году перечеркнула далеко идущие политические планы и привела к учреждению Офенской Русской Духовной Миссии с храмом во имя святой мученицы царицы Александры, целью существования которой, помимо молитвенного поминовения усопшей царствовавшей особы, было также высокое свидетельство о Православии в инославной среде.

Вплоть до 1917 года Офенская Духовная Миссия щедро финансировалась Святейшим Правительствующим Синодом, а также, имея статус придворной церкви, пользовалась постоянным покровительством домов Габсбургов и Романовых. В 1883 году к 100-летию со дня рождения Александры Павловны государь-император Александр III подарил Офенской Миссии прекрасный резной иконостас, который стал подлинным украшением церкви и который, Божией милостью, сохранился до наших дней. Земельный участок при храме принадлежал непосредственно правящей династии Габсбургов, но они передали его в бессрочное пользование для богослужебных целей. Кроме того, Габсбургами было отписано для причта несколько гектаров виноградников под Иремом, арендная плата с которых шла на содержание храма и миссии.

Долгое время Офенская Духовная Миссия была местом духовного окормления и утешения русских людей, волею судеб оказавшихся в Венгрии. Миссию неоднократно посещали российские дипломаты, члены царской фамилии, лучшие представители русской культуры, писатели, политики. Для этого были не только протокольные причины, ибо Офенская Миссия располагала прекрасной библиотекой, высокохудожественной дорогой церковной утварью, храм отличался благолепием убранства, а ее штат, состоящий из священника, диакона и четырех певчих, позволял на достойном уровне вести богослужебную жизнь и пастырское окормление православных верующих. При часовне существовало единственное в Венгрии русское православное кладбище с могилами нашедших вечное упокоение клириков и певчих придворной церкви, на протяжении более чем 140 лет несших нелегкий крест своего служения вдали от Отечества.
Священниками миссии были такие известные люди как протоиерей Андрей Самборский, законоучитель детей императора Павла I; его преемником был так же широко известный протоиерей Николай Музовский, впоследствии духовник императора Александра I; служил здесь известный богослов и писатель, приват-доцент Санкт-Петербургского университета протоиерей Константин Кустодиев. Последним настоятелем храма был протоиерей Стефан Колумбов, служивший вплоть до своей кончины в 1926 году. Перед Второй мировой войной храм окормлялся иеромонахом Сергием Мусиным-Пушкиным, преподавателем знаменитого Свято-Сергиевского богословского института в Париже.

В 1920-30-е годы, после революционных событий в России, в Будапеште возникла русская колония, которая создала два русских прихода: один имел домовый храм и находился в ведении Экзарха Западно-Европейских русских приходов в юрисдикции Константинопольского Патриархата митрополита Евлогия (Георгиевского), другой не имел храма и подчинялся главе Русской Зарубежной Церкви митрополиту Анастасию (Грибановскому). Эти приходы прекратили свое существование во время войны.
После освобождения Венгрии от немецкой оккупации в 1945 году к Патриарху Московскому и всея Руси Алексию I начали поступать обращения от нескольких венгерских православных приходов, который стремились к употреблению венгерского языка за богослужением и существовали, в силу сложившихся обстоятельств, вне канонической юрисдикции с просьбой о принятии их под Первосвятительский омофор. До Первой мировой войны эти приходы относились к Сербской православной юрисдикции, а в межвоенный период неоднократно обращались к Константинопольскому Патриархату с просьбой разрешить использование венгерского языка за богослужением, однако такового разрешения не получили. Параллельно велись переговоры с Сербской Православной Церковью, где предполагалось все православные приходы Венгрии подчинить сербскому Будайскому епископу, разделив епархию на три викариатства: сербское, румынское и венгерское. Однако позиция Будайского епископа по вопросу об использовании венгерского литургического языка также не соответствовала чаяниям православных венгров.

В целях ознакомления с ситуацией на месте Патриарх Алексий I в августе 1946 г. направил в Венгрию епископа Ужгородского и Мукачевского Нестора (Сидорука) и ответственного секретаря ЖМП, настоятеля храма святителя Николая в Кузнецах г. Москвы, протоиерея Александра Смирнова. В сентябре 1947 г. представители венгерского Православия с той же целью посетили Москву и имели встречу с митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем), председателем ОВЦС. В июне 1948 г. Патриарх Алексий I поручил епископу Нестору вторично посетить Венгрию для разработки задачи на месте.
Наличие в Венгрии православных юрисдикций, одновременно осуществляющих церковное служение, каждая на своем языке, потребовало времени для успешного решения поставленной православными венграми перед РПЦ задачи устроения их канонического и пастырского окормления на венгерском языке.